Родиться в Вифлееме [СИ] - Дмитрий Виконтов

— А если через «личинку»?

Черныш и Киборг одновременно посмотрели на сидящую с черной полусферой на лицевой стороне шлема Тихоню. Модуль управления турелью не мешал ей слушать их разговор, в связке с визором показывая происходящее вокруг.

— «Личинка» — та, в ангарах… Если через нее бросить сигнал?

Киборг скептически хмыкнул:

— Сколько до нее? Километров сорок, а, Черныш?

— Где-то так… — Черныш, прикидывая варианты, послал запрос: чтобы не отвлекаться на подобные мелочи, он сразу после ухода Вещуньи и Психа повесил на аналитический блок прием и обработку сигналов от «личинок». Вряд ли из идеи Тихони выйдет толк, но проверить недолго.

Новый экран появился над черным корпусом блока. Большую часть заполнила обычная техническая информация, идентификационные данные «личинки» — и снизу, у самого края искомое число: «372 метра».

— Не понял… — озадаченно уставился на экран Киборг, пока Черныш торопливо проверял заданные для отслеживания «личинки» параметры.

372 сменилось на 368. Затем — на 364… 360… 356…

— Черныш… — Тихоня, получившая тот же отчет, с растущей тревогой вскочила на ноги.

В коридоре на полную мощность зажглись осветительные панели. Разбитые терминал зашипел, плюнул искрами и с громким хлопком взорвался, соединив на мгновение стороны коридора ломаной бело-синей змеей разряда энергии. Отовсюду раздалось шипение открывающихся дверей, уходящих на свои места аварийных перегородок — и звонкий, яростный вой расставленных «сигналок».

Черныш и Киборг нырнули под прикрытия брони. Тихоня пригнулась, а рейкеры развернулись по ее команде и приподнялись над краем щитов, готовые в любой миг стрелять.

— У Вещуньи все же получилось… — пробормотал Киборг.

— Не знаю, что и у кого получилось… — Черныш второпях рухнул около передатчика и аналитического блока, бросая через плечо: — Следите за коридором и спуском к узлу… Вещунья, Псих — если вы слышите меня: немедленно возвращайтесь! Бросайте все и возвращайтесь! Красная тревога, повторяю, красная тревога. Немедленно возвращайтесь.

Несмотря на все усилия, передатчик продолжал слать однообразные неутешительные ответы: нет связи, нет контактов в пробудившейся информационной сети «Молоха», нет ответа. В эфире кроме напряженного дыхания самого Черныша царило молчание.

Очередной экран всплыл над проектором с отрывистыми черными строками на оранжево-желтом фоне: «ПРОВЕРКА ЗАВЕРШЕНА. НЕИСПРАВНОСТЕЙ НЕ ОБНАРУЖЕНО. НЕСООТВЕТСТВИЙ В РАБОТЕ ПРОТОКОЛОВ НЕ ОБНАРУЖЕНО. ДОСТОВЕРНОСТЬ РЕЗУЛЬТАТА ВЫСОКАЯ».

«РАССТОЯНИЕ: 296 метров».

«Беги».

Донесшийся из ниоткуда беззвучный совет не отступал, вновь и вновь напоминая о себе. Она бежала, выжимая все, на что была способна в сьютере, с неудобной для такого забега «Бурей», под аккомпанемент пробуждающегося «Молоха».

Она бежала, потому что иного не оставалось.

Два страшных и чарующих звука пропали, но тишины, с которой она, Жеска, Везунчик и Мурена шли к реакторному отсеку, не было. Из недр корабля доносился мерное и гулкое урчание работающих в холостом режиме двигателей, попискивали изредка попадающиеся терминалы и пульты, где-то сопело и ухало нечто, прокачиваемое по скрытым от глаз трубам. Свет горел везде, не оставив места темноте, но Вещунья уже не была рада этому. Темнота пугала неизвестностью, но в то же время в темноте не было места отражениям. Она с трудом заставляла себя не шарахаться, каждый раз видя смутный, неразборчивый образ на гладкой, полированной поверхности поручней трапов между отсеками, лишь стараясь бежать еще быстрее. Она помнила, что чувствовала, что испытала, когда ее отражение улыбнулось ей в контрольном зале.

Она помнила, что с этого началось безумие, в считанные мгновения забравшее жизни ее друзей.

Очередная лестница окончилась раскинувшимся над горизонтальной шахтой транспортной сети мостиком — переводя дыхание, она позволила себе вымученную улыбку. Это место она запомнила хорошо — сюда они вышли из длинной дуги коридора, ведущего от транспортного узла. Оставалось совсем немного.

Свист и лязгающие удары донеслись из транспортной шахты, пока она бежала по мостику. Поднимались аварийные щиты, сообразила она — транспортная система включалась в работу систем «арки». Вещунья не понимала ничего в происходящем, не понимала, как может выглядевший совсем мертвым корабль, вот так, в мгновение ока вернуться к почти нормальной работе.

И, что самое главное, она не понимала, кто мог заставить его делать все это. И зачем.

Девушка мчалась дугой, ведущей к транспортному узлу, прижимая к себе «Бурю», жадно глотая смесь воздуха со стимулирующим газом. Двадцать минут потребовалось им, чтобы дойти до реакторного отсека, озираясь на каждом шагу, всматриваясь за каждый угол, в каждый не нужный им туннель. Она же управилась раз в восемь-девять быстрее, не позволяя себе думать, вспоминать о случившемся, о погибших, полностью уйдя в нехитрый ритм бега, прыжков через пролеты трапов, стараясь не сбиться с дыхания.

Когда она вернется к своим людям, когда увидит Психа и других — тогда она сможет осмыслить все. Позволить себе окончательно и бесповоротно принять бессмысленную, неправильную смерть Жески, Мурены, Везунчика.

Впереди показался прямоугольник двери, за которой сходились шахты подъемника. Усилием воли она подавила желание бежать еще быстрее, а наоборот — чуть замедлила бег, концентрируясь на меню визора, посылая запрос коммуникатору.

«СВЯЗЬ НЕ УСТАНОВЛЕНА!» — отрапортовал визор, пока она преодолевала последние метры коридора.

— Черныш! Псих! — закричала Вещунья, огромным прыжком выбираясь на пандус.

Весь корабля содрогнулся, покачнулся, застонали переборки, перекрытия палуб. Помещение внезапно закружилось перед глазами Вещуньи — и не сразу до нее дошло, что отброшенная страшным ударом она летит через весь узел к ожидающей пассажиров кабине подъемника. Необычная тишина наступила — и вновь ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять: не звуки исчезли, и не микрофоны сьютера вышли из строя, а она сама едва не оглохла от грохота невероятной мощи.

Свет успел погаснуть, вспыхнуть, снова погаснуть пока она летела к створкам подъемника. Перекрытие под ногами выгнуло дугой, с яростным воем лопнуло с треть осветительных панелей. Девушку ударило об закрытую кабину, едва не выбив дух, и в этот самый момент стена вокруг дверей на первую палубу смялась, выгнулась, трескаясь и раскалываясь; сами двери с ужасающей легкостью сложились гармошкой — и точно от пинка великана их выбило в помещение транспортного узла.

А следом хлынул огонь.

Со стороны это даже выглядело… скучно.

Секция ангаров поднималась относительно медленно — метры в секунду для космоса не скорость. Но масса, помноженная на эти метры, преобразовывалась в совсем не относительную мощь.

В последние мгновения перед ударом секция, попав под влияние гравитационной установки «Молоха», почти незаметно начала вибрировать, качнувшись из стороны в сторону. Ни одному инженеру и в страшном сне не могло привидеться такое «возвращение» сброшенной секции, а потому никто и никогда не оборудовал корабли чем-то, что могло стабилизировать вибрацию.

Секция ударила «Молох» с незначительным смещением, пару метров от пазов и фиксирующих захватов. Беззвучно для стороннего наблюдателя, неторопливо и величаво.

Сила удара оказалась настолько велика, что закрепившиеся на внутренней броне «Молоха» космолеты буквально растерло в пыль, вдавливая, вминая в разрушающуюся под ними поверхность. По всей «арке» пробежала мимолетная судорога, секция ангаров немного скользнула в сторону, выбросив в пространство каскад почти мгновенно погасших искр. Броневые пластины над первой и второй палубами смялись, где-то треснули, где-то вспучились; сам «Молох» после удара сменил ориентацию в пространстве, начав неторопливо поворачиваться в вертикальной плоскости.

Так все выглядело снаружи.

Внутри же скучным не выглядело ничего.

Черныш так и не успел понять, что же происходит. Но дурнота, звон в ушах, то неожиданно тяжелеющее, то становящееся почти невесомым тело — этого хватило, чтобы отключить гравитатор на поясе: когда начинаются шутки с гравитационной установкой лучше обойтись без них. Еще он успел крикнуть Киборгу и Тихоне, чтобы они отключали свои гравитаторы, но выполнить приказ они не успели.

Звук был похож на тресканье скорлупы яйца — но усиленное в миллионы раз. Пускай микрофоны сьютеров не в полной мере передали страшный грохот, но и того, что они услышали, хватило, чтобы барабанные перепонки чуть не лопнули.

Людей бросило вверх, как тряпичных кукол. Черныш в миг краткого полета к перекрытию над головой видел, как ходуном ходит весь коридор, как лопается и рвется металл, будто обветшалая ткань, как корежатся стены, искрят оборванные кабели, мелким крошевом рассыпающиеся выбитые из стен кристалаты.